Жалоба на действие медицинских работников

27 октября 2021 года мой сын был доставлен службой Скорой помощи в приемный покой инфекционного отделения МБУЗ ДГКБ № 8 г. Челябинска с болью в брюшной полости и высоким уровнем сахара крови (26 ммоль/л). Основное заболевание ребенка – сахарный диабет 1 типа, ребенок-инвалид. Для подачи инсулина установлена инсулиновая помпа, которая осуществляет непрерывную подачу инсулина.
В ожидании госпитализации мы провели более 4 часов. Чтобы понять, с чем связан рост уровня сахара крови, была извлечена игла, через которую поступает инсулин. Оказалось, что игла загнута. Следовательно, полдня, пока ездили по больницам, пытаясь определить причину боли, исключали аппендицит, инсулин не поступал, уровень сахара крови поднимался.
После замены иглы в приемном покое, по истечении 2-х часов, показания сахара крови снизились с 26 ммоль/л до 13,2 ммоль/л, самочувствие ребенка сразу улучшилось.
При оформлении моего сына в приемном покое я неоднократно заострял внимание, что мальчик инсулинозависим, у него диабет 1 типа и необходим контроль врача-эндокринолога, требуется проверять показания сахара крови в данной ситуации каждый час, при необходимости вводить инсулин дополнительно через помпу. Врач меня заверила, что будут проверять сахар каждые три часа и чаще и вызовут на консультацию дежурного эндокринолога. Успокоившись, я доверил ребенка и уехал домой.
Вечером того же дня, 27.10.21, уровень сахара резко вырос. В 22:30 сын по телефону сообщил, что глюкометр показывает 25 ммоль/л и его состояние ухудшается. Я звонил на пост в инфекционное отделение, просил вызвать для своего ребенка-инвалида врача-эндокринолога, но получил отказ. Объяснял дежурному врачу-инфекционисту, что могло что-то случиться с подачей инсулина, скорее всего опять загнулась игла или же в физрастворе была не 5% глюкоза. В любом случае, в первую очередь необходимо проверять иглу. В ответ от дежурного врача я слышал только: «Мы померили, он поставил инсулин».
В час ночи ребенок позвонил маме, сказал, что ему стало очень плохо, сахар так и продолжал подниматься. Появилась тошнота, головная боль и запах ацетона изо рта. Последние показания были 29 ммоль/л, снижения не наблюдалось. На мои звонки и просьбы срочно пригласить врача-эндокринолога, медицинский персонал не отреагировал. Ребенок последний раз принимал пищи вечером 26.10.21.
Утром 28 октября Егор не отвечал на звонки. Тогда я позвонил на пост узнать о состоянии ребенка, в ответ получил грубый ответ: «Звоните ему, пусть сам расскажет». Через какое-то время, ориентировочно в 7:50, Егор ответил мне еле слышным голосом, дав понять, что стало еще хуже, помощи так и нет, сахар ниже 29 ммоль/л не опускался, рвет слегка желтой жидкостью.
Отпросившись с работы, я поехал к нему. Он лежал на 4 этаже в 18 палате. Состояние ребенка резко ухудшилось, он не мог говорить, не мог встать с постели, видимо, поэтому мне разрешили беспрепятственно пройти в палату к сыну. Я сразу же проверил подачу инсулина – оказалось, что игла загнута, инсулин не поступал в организм с вечера 27 октября. Я установил новую иглу для подачи инсулина. В тот момент сахар был 29 ммоль/л. Извлеченную иглу показал медработникам, в том числе зав.отделением Воробьевой М.В. Указав, что причина высокого уровня сахара в том, что игла загнулась, так бывает. Если бы был своевременно вызван врач-эндокринолог, который мог бы установить причину ухудшения состояния, то реанимации удалось бы избежать. Мед.персонал просто смотрел на меня и твердил: «Ну, мы же ставили инсулин, помпа же работала…». Полное непонимание, что такое инсулиновая помпа и как она работает. Мне стало понятно, что бесполезно о чем-то говорить с данными сотрудниками. Не исключаю, что сотрудники в инфекционных болезнях понимают, но диабетиков они не знают, не знают их жизни, их проблем и как важно вовремя подать инсулин или вовремя перекусить.
Зав.отделением решила перевести моего сына в реанимацию на 1 этаж. Персонал не предоставил средство для транспортировки больного в тяжелом состоянии в реанимацию. Врач- реаниматолог на руках переносил моего сына с 4 этажа на 1 в отделение реанимации. За это ему отдельная благодарность!
Итак, в результате халатного отношения, а точнее, полного бездействия медицинского персонала, мой сын, Егор, в тяжелом состоянии оказался в реанимационном отделении. За сутки врачи-реаниматологи выполнили свою работу на «отлично», вывели ребенка из кетоацидоза, вызвали на консультацию эндокринолога.
29 октября примерно в 10:00 Егор был переведен обратно в инфекционное отделение на 4 этаж. При переводе реаниматологи не уточнили, будет ли обеспечен подачей инсулина ребенок, хотя они в курсе, что подача инсулина требуется без перерывов. Ведь именно отсутствие подачи инсулина привело к кетоацидозу и реанимации. Инфекционное отделение приняло ребенка из реанимации и не обеспечило его инсулином, спровоцировав очередной рост уровня сахара крови и ухудшение самочувствия. Получается замкнутый круг. Я считаю, что как минимум должны были поставить в известность родителей и/или врача-эндокринолога о том, что на данный момент инсулин не вводится, что его необходимо в срочном порядке привезти, установить помпу или поставить инсулин шприц-ручкой.
На момент нашего приезда, 29.10.21., Егор по телефону передал, что сахар поднялся уже до 19,4 ммоль/л (данные лаборатории). Помпу отключили еще в реанимации. Ему принесли еду. Он не кушал больше двух суток. Видимо, у врачей предполагалось, что можно принимать пищу при таком высоком сахаре и не вводить инсулин. Это прямая дорога опять в реанимацию! Необходимо было срочно установить иглу для инсулиновой помпы, но сделать это никто не мог. И меня не пускали, утверждая, что помпа итак работает (помпу сняли в реанимации). Это опять подтверждает полную безграмотность в отношении работы с инсулинозависимыми. Так, при разговоре с лечащим врачом Ворониной К.Ю., было упомянуто, что вообще-то она инфекционист, а не врач–эндокринолог и вообще сегодня она первый день.
Кроме того, в больнице карантин по короновирусу, никому нельзя проходить. А в это время, я наблюдаю, как охрана спокойно впускает и выпускает пациентов в халатах и тапочках на улицу курить, как мамы из отделения спокойно уходят в магазин и возвращаются уже после контакта с уличными людьми. В помещении тамбура стола справок дистанция не соблюдается, масочный режим также нарушен, хотя написано на двери – не более 2-х человек. Непосредственно в помещении стола справок, помимо охранника и приемщицы передач, находилось еще не менее 5 человек, они просто вели свои разговоры, опять же без масок и соблюдения дистанции.
После приведенных мной доводов в виде последствий их бездействия, Воронина К.Ю. разрешила пройти на этаж к ребенку. Иглу для помпы установили, запустили помпу, уровень сахара крови был 20 ммоль/л. Поставили инсулин, пошло снижение.
Во время беседы с лечащим врачом было установлено, что опасения Егор не вызывает, как инфекционный больной, но для подтверждения необходимо сдать все анализы и получить данные из лаборатории. Для этого, как минимум, необходимо дождаться стула. Со слов Ворониной К.Ю., результаты анализов будут готовы через 5 дней. Всё это время ребенок будет находиться в инфекционном отделении, так как без результатов анализов нельзя переводить в эндокринологическое отделение. По факту, за больным диабетом никто не будет следить и своевременно оказывать должную медицинскую помощь, никто не сможет вовремя заменить иглу и правильно посчитать хлебные единицы для компенсации инсулином сахара.
На основании вышесказанного, было принято решение забрать Егора домой, подписав отказ от госпитализации.
На текущее время сданы анализы в независимой лаборатории. Анализы подтверждают отсутствие инфекционного заболевания. Состояние ребенка хорошее: боль прошла, стул нормализовался, сахар держится в норме. Несложно представить, что было бы, если бы мы его оставили в отделении с действительно инфекционными больными.
Хочу отметить, что в отделении не соблюдается масочный режим, пациенты курят в туалетах, свободно перемещаются по коридору без масок. В моём присутствии врач-инфекционист маску так и не надела.
Прошу обратить внимание, что из отделения реанимации Егор вернулся в мелких укусах от мошек и комаров, он чесался, на теле остались следы укусов. Рядом в палате лежал маленький ребенок, тоже вернулся из реанимации – у него было искусано лицо. Возникает вопрос, разве отделение реанимации не самое гигиенически чистое отделение?